Валерий Гаркалин: о поэзии, работе с Меньшовым и народном признании

Народный артист России Валерий Гаркалин выступил в Смоленске с творческим вечером «У вечности мгновения нет». Мероприятие получилось поэтическо-биографическим: актёр декламировал стихотворения и рассказывал о жизни и работе.

Творческий вечер в рамках всероссийского кинофестиваля «Золотой Феникс» собрал поклонников артиста и почитателей его творчества.

Особое внимание Валерий Борисович уделил своей любимой поэтессе Белле Ахмадулиной.

О поэзии:

— Поэты, как Белла Ахмадулина, ценят слово, они любят его как бога, потому что вначале было оно. […] Мне кажется, что больше никто и никогда за это столетие так и не сказал о том, что происходит с художником, когда он вступает в устный диалог с читателями, со зрителями. Я очень люблю эти её стихи. В этом выражается всё то, чего не скажешь словом. Я всё это узнал в облике Беллы. Мне вообще очень повезло: мои детство и юность прошли во время вечеров в политехническом, во время притока зрительского успеха к поэтическому дарованию.

О съёмках в фильме «Ширли-мырли» и о работе с Владимиром Меньшовым:

— На эту картину, действительно, пробовалась вся страна. Даже сам Меньшов (прим.ред. – Владимир Меньшов, режиссёр картины «Ширли-мырли») себя пробовал. Очень не понравились пробы Меньшова Меньшову. Его фильмы имели колоссальный успех и сразу же шли в зал, в народ. К нему идут легко и уверенно все звёзды времён и народов.

Я сразу, когда попадаю в какую-нибудь картину, хочу наладить очень тёплые и нежные, любовные отношения с режиссёром. Конечно, в разумных пределах. Чтобы их сохранить, нужно изначально договориться о них, то есть признаться в любви друг другу. Когда снимается фильм, я всегда по окончании дубля смотрю в сторону камеры, ибо там всегда находится режиссёр, и вижу по выражению лица, как прошёл дубль. Если он улыбается, то повторять дубль не надо, ему понравилась работа. Если улыбается, но сжимает губы, я понимаю, что что-то нервное, что-то нехорошее поселилось в голове у этого человека, и прошу ещё один дубль.

А когда я поначалу смотрел в сторону камеры, где стоял Меньшов, вижу, что он вот-вот уснёт. Что бы я ни сыграл: какая-то смешная сцена, пауза или же крупный план, вот такое выражение лица. Он стоит возле камеры, и я понимаю, что всё это никуда не годится. Это длится в течение недели, и я стал подумывать об уходе, потому что у нас не наладилось никаких отношений, даже плохих. Я всё это поведал Инне Чуриковой, потому что мы с ней находились почти в одной гримёрке на «Мосфильме». Она предложила не наматывать сопли на локоть, а сказать ему как мужик мужику. Я выскочил из гримёрки, развернулся, и на беду свою Меньшов идёт по пустому коридору «Мосфильма». И я оттуда кричу ему: «Вы не любите меня!». А Меньшов потом, когда всё это рассказывал, говорит: «Я сначала подумал, что ты сошёл с ума. Бывает очень большая нагрузка в театре, такая картина сложная. Надо искать замену…».

Но он потрясающе себя повёл: он упал на колени и начал ползти ко мне и говорить: «Я люблю, я люблю тебя!». Он так говорил, что моё сердце дрогнуло. Я стоял гордый, но уже побеждённый. Он подполз, обнял мои колени и говорит: «Видишь, как я тебя люблю? Особенно колени». Да, вижу. «Только одно меня мучает: я признался тебе в чувствах. Скажи, а в чём эта любовь должна выражаться?». Говорю: очень просто, когда я снимаюсь, вы стоите у камеры, очень прошу: заканчивается дубль – улыбайтесь, если вам нравится. Если не нравится, не улыбайтесь. С тех пор съёмки покатались как по маслу, я всегда видел его лучезарное лицо: до начала съёмки, во время и после. Я уже перестал понимать критерии – хорошо ли это.

О новом тысячелетии и народной любви:

Я помню, что в 2000 году, когда наступало новое тысячелетие, нам захотелось с моей женой Катей и дочерью встретить новый год в Москве, в нашей квартире, вместе с народом. Мы накрыли стол с салатом оливье, рыбой.  Мы встретили Новый год и пошли по Тверской вместе с народом на Красную площадь. Мы прошли 3 или 4 минуты – дальше идти было просто невозможно: началась та оборотная сторона известности. Все предлагали мне выпить. «Эй, ты, Кроликов, иди сюда!». Я понял, что мы не сможем встретить Новый год с народом, потому что народ хочет встретить Новый год со мной, и мы огородами помчались на другие улицы, вернулись в свою квартиру и встретили Новый год в гордом одиночестве.

О популярности:

Я очень трезво отношусь к тому, что было в моей биографии. Благодарю судьбу за то, что она так со мной обошлась и подарила счастливую творческую жизнь. Я знаю, что после минутной радости, когда ты узнаваем и любим, наступает момент, когда нужно начинать всё сначала.

Мне довелось работать с Арменом Джигарханяном. Когда я выходил на сцену, бурных аплодисментов не было, меня ещё не знали. Армена Борисовича встречали бурными аплодисментами: его уже знала вся страна, у него был большой кинематографический опыт. Потом они прекращались, и наступала пауза. Она означала: «Ну, давай, артист!». Эти аплодисменты – заслуги прошлого, а сейчас надо доказать, что ты не верблюд. Вот такая жестокость зрителей, но справедливая.

Смоленская публика тепло отнеслась к актёру: в течение вечера Валерию Гаркалину передавали записки из зала с признаниями в любви и комплиментами.